Никто из них не был обязан поступать так. Они могли уйти давным-давно, вернуться на свою родину, но они этого не сделали. Они остались здесь и рисковали жизнью, помогая вам. Я знаю, не просто покинуть это место, успевшее стать для нас домом, но я призываю вас поразмыслить над моими словами.

Многие, взвесив все «за» и «против», приняли решение отправиться в путь. Другие продолжали колебаться. Речной Ветер не вмешивался больше в обсуждение. Но когда одни и те же аргументы стали повторятся снова и снова, он призвал собравшихся к тишине и произнес:

– Я принял решение. Каждому из вас придется это сделать самому. Моя жена, я и те, кто собирается последовать за нами, должны быть готовы выступить послезавтра на рассвете. – Он помолчал немного и затем добавил: – Путь будет трудным и опасным, и я не могу обещать вам, что мы найдем надежное убежище в Торбардине или где-либо еще на всем свете. Обещаю лишь одно: я не колеблясь отдам за вас свою жизнь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы встать между вами и Тьмой. И буду драться, защищая вас до последнего вздоха.

Когда он выходил из пещеры в сопровождении своих людей и Гилтанаса, все притихли. Тика настояла на том, чтобы вернуться к себе, сказав, что лучше выспится в собственной постели.

Люди собрались вокруг Элистана в поисках совета и поддержки. Многие хотели, чтобы он решил за них, оставаться им или уходить. От этого он отказался, объяснив, что долг каждого – самому сделать выбор. Он настойчиво советовал поделиться своими сомнениями с богами и с радостью подмечал, как некоторые направились к алтарю. Другие же с досадой думали: какой толк в богах, которые не могут подсказать, что именно нужно делать.

Лорана все время была рядом с ним, беседовала с людьми, как могла ободряла и поддерживала тех, кто искал ее помощи. К тому моменту, когда последний человек ушел, она чувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной.

– Раньше мне было не понять, как кто-то может осознанно поклоняться темным богам. Теперь я знаю, – сказала она Элистану. – Если бы ты был служителем Такхизис, ты наобещал бы этим людям всего, что они только пожелают. За это им пришлось бы заплатить чудовищную цену, а обещания все равно были бы нарушены, но это не так уж важно. Люди упорно не желают брать на себя ответственность за свою жизнь. Они хотят, чтобы им говорили, как они должны поступать. Им нужен кто-то, на кого можно возложить вину, если что-то идет не так.

– Это лишь первые дни после возвращения богов, Лорана, – сказал Элистан. – Наши люди словно слепцы которые внезапно прозрели. Свет слепит их не меньше, чем тьма. Дай им время.

– Как раз времени-то у нас и нет, – со вздохом произнесла эльфийка.

В конце концов, большая часть беглецов решила последовать за Речным Ветром. Летающие над лагерем драконы убедили их отправиться в путь гораздо быстрее, чем все доводы, вместе взятые. Однако Хедерик и его последователи оповестили всех, что не намерены трогаться с места.

– Мы будем здесь, дабы приветствовать вернувшихся, – объявил Хедерик. – Тех, разумеется, кто останется в живых, – добавил он зловещим тоном.

У Речного Ветра забот хватило до поздней ночи и на весь следующий день. Он давал людям советы, что стоит брать в дорогу, помогал паковать вещи. У людей уже было за плечами одно тяжелое путешествие из Пакс Таркаса, и они имели представление о том, что может потребоваться в пути. Даже маленькие дети собирали свои мешки.

В ночь перед отбытием вождь долго не спал. Он лежал, вперив взгляд в темноту, терзаемый сомнениями, пока Золотая Луна не заключила его в объятия. Он поцеловал ее, прижал к себе и только тогда забылся.

Вождь Кви-шу был на ногах задолго до восхода солнца. Люди выходили из своих пещер в предрассветных сумерках, приветствуя друзей и окликая детей, которые в предвкушении приключений были веселы и чрезмерно возбуждены. Хедерик пришел попрощаться, вздыхая с таким видом, будто уже видел на их лицах печать неотвратимой смерти.

Речной Ветер заметил, что некоторые стали колебаться и сожалеть о принятом решении, и тронулся в путь с первыми лучами солнца, чтобы люди не успели передумать. Его разведчики нашли оставленные Танисом метки и объявили, что первая часть пути будет легкой. Это известие придало людям храбрости.

День обещал быть ясным и солнечным. Перед самым выступлением вернулась вторая группа разведчиков, сообщивших, что гном нашел тайную тропу, ведущую к горному перевалу. Речной Ветер развернул карту, грубо набросанную Флинтом, и разведчики подтвердили: все совпадает. Взглянув на карту, вождь вспомнил загадочные слова Флинта о топорах и, хотя по-прежнему не понимал их значения, решил последовать совету.

Люди заметно обрадовались, когда узнали, что путь найден, приняв это за благоприятное знамение. Беглецы выступили тихо, без лишнего шума и суеты. Полная лишений жизнь приучила их к трудностям. Они стали выносливыми, им пришлось пройти многие мили, чтобы добраться до этой долины, и они знали, что впереди лежит гораздо более долгий путь. Все они были здоровы. Мишакаль исцелила их недуги. Даже Тика уже почти оправилась. Лорана заметила, что ее подруга необычайно серьезна и молчалива, она предпочла идти одна и не поддерживала разговор. Телесные раны затянулись, но сердечные оказались глубже, и даже у богини не нашлось для них лекарства.

Солнце светило, было не холодно, лишь легкий морозец приятно пощипывал носы. Маритта затянула походную песню, и вскоре ее подхватили остальные. Беглецы шли бодрым шагом. Речной Ветер, наконец, почувствовал облегчение.

В первую ночь после их ухода Хедерик Высокий Теократ в одиночестве сидел в своей пещере. Весь день он потчевал тех, кто решил остаться вместе с ним, своими сладкими речами. Но слушателей осталось гораздо меньше, чем он рассчитывал, да и они уже вдоволь наелись его разглагольствованиями. С наступлением темноты все разошлись: одни отправились спать, другие поиграть у костра в черные метки – игру, в которой белые фишки с черными точками складываются в различные числовые комбинации. И хотя Высокий Теократ наложил на азартные игры строжайший запрет, люди продолжали потихоньку его нарушать.

Таким образом, Хедерик остался без аудитории. Ночь была тихой, даже слишком тихой. Он уже привык к шуму и толчее большого лагеря. Привык суетиться, быть нужным. Все это осталось в прошлом. Хотя он старательно скрывал свои истинные чувства, Хедерик был уязвлен тем, что так мало народу поверило ему и осталось, вместо того чтобы очертя голову бросаться в неизвестность, последовав за каким-то неграмотным дикарем.

Теперь, когда у него было время на размышления, он начал раскаиваться в принятом решении. Что-то будет с ним, если эта глупая девчонка окажется права.

17

То же солнце, что согрело души и взбодрило участников похода, светило в небе над Карамоном, Рейстлином, Стурмом и Тасом. Однако оно не принесло никому из них ни тепла, ни радости. Они шли по бесплодной, пустынной и суровой земле, безлюдной и лишенной растительности. Называлась она Равнины Дергота.

Все они думали, будто нет ничего хуже, чем брести по топям, окружавшим Череп. От стоячей воды исходил отвратительный гнилостный запах. Никто из них не имел ни малейшего понятия, что за твари водятся в этой илистой жиже, но что-то, без сомнения, там обитало. Это было видно по расходившимся по поверхности кругам, по пузырям и внезапным всплескам, раздававшимся у ног, когда путники случайно тревожили болотных жителей. Друзьям приходилось двигаться медленно, осторожно ощупывая дно, прежде чем сделать следующий шаг, чтобы не провалиться в яму или не наткнуться на корягу.

К счастью, топь оказалась невелика, вскоре они вышли на твердую землю и двинулись по плоской равнине. Туман все еще цеплялся за них своими призрачными пальцами, но холодный ветер разорвал его в клочья. Они вновь увидели солнце и подумали, что худшее позади, однако радость их была преждевременной. Стурм указал на возвышавшуюся вдалеке горную цепь.